Малышка Мелани - Страница 32

Во-первых, эта кроха трепетно следила за порядком — «бабушка говорила, что лучше сразу все класть на место, потом на уборку не придется тратить время, и папочка тоже со мной согласен!». А во-вторых — собственно говоря, может, и во-первых, — она была художником. Этим все сказано. У творческого человека, тем более у такого маленького, нет времени на скуку. А теперь к ее пастели и сангине — акварель, «как грязищу с водой» Мелани отвергала, хотя ее вовсе не смущала мокрая тряпка, чтобы вытирать руки от пастели, — прибавилось новое ремесло — шитье.

Мелани знала телефон моего «офиса», как и моего мобильного, но звонила крайне редко, как собрат по искусству прекрасно понимая, что мешать нельзя. Кстати, когда она рисовала, она всегда закрывала дверь в свою комнату. В один из первых дней нашей совместной жизни я зашла к ней, чтобы позвать ужинать, и, заглянув в неоконченный рисунок, похвалила. Мелани посмотрела мимо меня, не сказала ничего, но послушно пошла мыть перед едой грязные от красок руки и, только сев за стол, тихо, хотя достаточно твердо произнесла:

— Мамочка, ты, наверное, не знала, но, когда я закрываю дверь, это значит, что я не здесь. Я тебе обязательно покажу потом. Но, когда я не здесь, входить нельзя. Я могу потеряться.

— Потеряться где, ангел? — с ужасом спросила я. И ужас мой был не только оттого, что я знала ее отношение к слову «потеряться», но оттого, что она напомнила мне Нестора! Тот же самый взгляд мимо меня, и тот же самый запрет входить во время творческого процесса, если я правильно поняла… — Где потеряться? — повторила я, потому что Мелани все еще пребывала в иной реальности.

— Там. Ну там! Разве ты не знаешь, мамочка? Ты ведь придумываешь истории! — Она улыбнулась. Наконец-то нормальный взгляд, облегченно вздохнула я. — Ты же ведь не сама придумываешь, а достаешь их оттуда!

— Откуда?

— Оттуда! Ну, мамочка, я не знаю, как это называется, ну, в смысле, оттуда, где они уже есть! Можно легко потеряться, если неожиданно туда влетит кто-то другой!

— Может быть, потерять, а не потеряться? — уточнила я. Конечно, я прекрасно понимала, о чем она говорит, но было очень странно и даже страшно слышать это от десятилетней девочки.

— Нет, мамочка. То, что есть там, оно никуда не девается. Оно там есть всегда! Даже когда я рисую то, что вижу перед собой, я все равно достаю это оттуда! Потеряться могу только я. Там потеряться, понимаешь, там! Ну, мамочка! Неужели ты не поняла? — Она с такой надеждой смотрела на меня! — Я была в одном месте, а потом кто-нибудь помешал, и все! Я больше не в том месте, и я не знаю, как снова попасть туда. Ну, как сон! Если не досмотрел, потом вряд ли покажут тот же самый снова! Это ведь не кино…

— Но разве ты еще не научилась вновь находить то же самое место? — осторожно спросила я, пронзительно понимая, что сейчас наш разговор происходит не здесь, где я взрослая тетя, а она — маленькая девочка, а именно там! Где мы обе на равных.

— А ты умеешь?

— Иногда получается. Но чаще оказывается, что мне вовсе не нужно там в то самое место, а как раз — совсем в другое.

— Но ведь то место жалко?

— Жалко. Но оно в итоге не нужно. Как ткань! Мы же обрезаем лишнее, когда шьем?

— Правда, правда! — Она серьезно покивала. — Я не все рисунки вешаю в рамку на стенку! Знаешь, некоторые я вообще никому не показываю. Даже папе. Но ведь без них я бы никогда не нарисовала хорошие!

— Правильно. Это называется тренировка, опыт. Я тоже выкидываю лишнее из книги.

— Ой, мамочка! — Она восхищенно хлопнула ладошками. — Как ты все хорошо понимаешь! Даже папа не очень понял, но он никогда не входит, если моя дверь не открыта. — И выразительно посмотрела на меня. Вот бы Нестору у кого поучиться деликатности, подумала я.

Поэтому Мелани крайне редко звонит в «офис», разве что мне случается заработаться и выпасть из времени, а это грозит тем, что мы не успеем к Луи в посетительские часы.

Сегодня наше последнее посещение больницы. Завтра утром Элис повезет нас забирать Луи. Потом мы будем праздновать дома, а на послезавтрашний вечер Элис запланировала банкет в кругу коллег. И в ближайшие дни мы втроем уедем в Эльзас к родителям Луи, которым он не разрешил сообщать о своем ранении. Естественно, скрывать он не собирается, но зачем лишние волнения, если можно рассказать, когда все будет уже позади.

Срок нашего отъезда зависит от меня: я хочу сдать роман до того, как мы уедем, чтобы, вернувшись, получить деньги. Мне осталось страниц двадцать. Хорошо бы написать сегодня хотя бы пять, тогда я закончу дня за два-за три. Понятно, что ни завтра, ни послезавтра поработать не получится, но в любом случае не позже чем через неделю мы уедем. Мы уже несколько раз просчитали это с Луи и Мелани. Для них наше будущее было ясным и понятным, но совсем не для меня!

Завтра Луи выйдет из больницы, и, конечно, спать мы ляжем вместе. Это хорошо и здорово и вообще должно было произойти давно, но в квартире Луи нет спальни! Если ночью Мелани, например, захочет в туалет, она неизбежно должна пройти мимо спящих папы и мамы. Ладно, ничего аморального в этом нет — все папы и мамы спят вместе, и Мелани сама много раз говорила мне, что давно мечтала, как киношные дети, забраться утром к родителям в постель. Но ведь родители не только спят, они ведь еще занимаются любовью! А я плохо представляю себе, как смогу заняться этим, зная, что за дверью Мелани. Наверняка это обстоятельство для многих не является проблемой, но я-то не смогу!

Несомненно, в будущем мы переедем в другую квартиру со спальней, но как пройдет эта ночь? От нее зависит наше будущее! Ясно, не только от нее, но и от нее тоже!